Николай Гумилев Я говорил: «Ты хочешь, хочешь? Могу я быть тобой любим? Ты счастье странное пророчишь Гортанным голосом твоим. А я плачу за счастье много, Мой дом — из звезд и песен дом, И будет сладкая тревога Расти при имени твоем. И скажут: "Что он? Только скрипка, Покорно плачущая, он, Ее единая улыбка Рождает этот дивный звон". И скажут: «То луна и море, Двояко отраженный свет,— И после:— О какое горе, Что женщины такой же нет!"» Но, не ответив мне ни слова, Она задумчиво прошла, Она не сделала мне злого, И жизнь по-прежнему светла. Ко мне нисходят серафимы, Пою я полночи и дню, Но вместо женщины любимой Цветок засушенный храню.